Из века в век судьба цыганских женщин …

Из века в век судьба цыганских женщин

Зависела от множества причин,

Законов диких таборных, не меньше

От мании величия мужчин.

Законы жёнам строго запрещали

Касаться юбкой сбруи и сапог,

Случалось, даже рожениц карали

За этот непростительный порок.

Мужчина, он же Бог или апостол,

Чужой ли, свой, без разницы, любой

Мог женщину побить и отчехвостить

За мизерный проступок хоть — какой.

Судьба жены была в руках мужчины,

Её отец вручил бразды ему,

Она была невольной половиной,

Вернее, приложением к тому,

Кто ей владел, как мог и как учили

Законы предков таборных цыган,

Они хоть и не писаные были,

Но крепко били по рукам, ногам.

Любовь, коль есть, то малой не бывает,

Хотя порой взахлёб пьёт нашу кровь.

Когда влюблён, любовь не убывает,

Любовью пополняется любовь.

Шатёр, шалаш иль замковые стены

И в них всегда отыщется дыра,

В которую уходят постепенно

Те чувства, что пришли к тебе вчера.

Латай дыру, ищи слова и камни

Стараешься не дяде, а себе

Строй чувствами своими и руками

Дом той любви, что свойственна тебе.

Любовь людей! Она всегда вне срока

Приходит, не обходит стороной,

Вот и теперь она влилась в те строки,

Что я пишу, беседуя с тобой

О прошлом, о судьбе цыганских женщин.

Что изменилось? Юбки, сапоги?

Любовь людская ростом стала меньше

Иль стали добродеями враги?

Без перемен. Людское в людях вечно.

Шатёр, шалаш. Берлинская стена.

Все – жизней и судеб счёт бесконечный,

Всё — за любовь незримая война.

Кто победит? А Бог тому свидетель!

Что мир крепит надёжней всех основ?

Важны Надежда с Верой на планете,

Но мир хранят лишь Память и Любовь!

О СУДЬБЕ

Не кляну и не восторгаюсь,

Но не отдал бы в перекрас

Ту судьбу, при которой маюсь,

От которой реву под час..

Мне она, как в захлёб водица,

Хошь не хошь, а давай, тяни,

Коль не в силах в ней утопиться,

Разгребай пятернями дни.

Миражи повседневной суи

Жгут навылет: — Упрямец, стой!

Ты, надежду себе рисуя,

Измываешься над собой!

Весь, как есть, в лошадиной пене,

Что летишь ты во весь опор?

Кто узнает и кто оценит

Божий выбор и твой задор?

Как бы ни было, в дней котомке,

Что ношу за своей спиной,

Зазвонит, пусть не самый звонкий,

Самый верный звоночек мой

И раздвинет такие дали

Синим пологом на распах,

Чтобы я в кочевой печали

Степью, дымом костра пропах.

Детский лепет и голос мамы,

Теплотой заслонявший нас,

И над люлькой, над ухом самым

Всеосадный отцовский бас,

И тропа от шатра к огнищу,

От огнища на скрип колёс,

Где усердно кочевник ищет

Счастье выслугой лет и слёз.

И летят вслед кибиткам ветры

И скулят и медведь и пес

И наматывает километры

Ось на нервы крутых колёс.

Ты, весна, и тоской и песней

Воскрешай и крепи меня,

Чтоб в закате моём воскресло

Всё, чем жил я, тебя ценя.

А судьба — матерьял от бога.

Я под время её кроил.

Пусть она не осудит строго,

Я ни в чём ей не изменил.